Вспомнил тут.
Заканчивал я четвертый курс университета, и позвал меня военкомат на свидание — проведать, на месте ли печень, почки, хуй на месте ли. Посмотреть, какой красавец вырос со школы.
Стоим у дверей комиссии всем уклончивым контингентом, учим священное писание: «Уважаемые члены призывной комиссии! Призывник Мильштейн Филипп Михайлович на заседание призывной комиссии прибыл...»
Тут в коридор заходит военный человек — красивый, как сын Есенина и березы. Мощный весь, глядит полярным небом, «эти волосы взял я у ржи, если хочешь на палец вяжи». Мы от стати такой охуели, замерли у стен, любуемся.
Есенин-джуниор меж нами плывет атомным ледоколом, оглядывает — ну-ка, сынки, готовы ли родине служить, стоп-слов не зная? А я тогда какой был: голова бритая — хоть веди в первый мед имени Сеченова и показывай, как должен череп нормального пацана выглядеть — и борода непокорная. Как сейчас, короче. Есенин-джуниор все это видит, останавливает свой парад и строго так, по-военному:
– Из ИГИЛа?
Отвечаю:
— Из синагоги.
И казенные лампочки такие цззззззз.цззззз.цззззз. Запускайте титры.
