Телеграм канал Одна страница
@s_agniya_s обратная связь с администратором.
Поделиться с друзьями:
статистика поднять канал
О чём пишут в канале @one_page_book
Алекс следует за мной. Через несколько минут мы оказываемся на крыше здания. Ночное небо, холодный ветер, шум машин внизу – все это мне напоминает наше свидание с Мэттом. С парнем моей мечты. Внутри меня раздается непонятная боль. Боль прошлого. Такая боль возникает именно тогда, когда очень хочется что-то вернуть, но время оказывается намного сильнее нас и оно нам неподвластно. Я осматриваю панораму этого маленького городка. Он такой чужой, и люди в нем совсем чужие. Не такие, как в Бревэрде. Весь этот воздух чужой. В моей голове сейчас бред, и вы это наверняка заметили. Я делаю шаги вперед, подхожу к самому краю крыши, поднимаюсь на перекладину и закрываю глаза.
– Глория, слезь оттуда, – слышу я голос Алекса.
– …я хочу летать… так высоко… чтобы все смотрели на меня… и завидовали, что у меня есть крылья…
Сейчас все мое тело подчинено литрам алкоголя и граммам наркотического вещества. Мое сознание витает в облаках, и я не подчинена сама себе.
Ветер нарушает мое равновесие и я сама не замечаю, как мои ноги отрываются от земли, я открываю глаза и понимаю, что вот-вот сорвусь и разобьюсь с огромной высоты. Я не чувствую страха. Еще секунда и моя жизнь закончится. Хотя бывали случаи, когда люди падали с крыши и не погибали, на всю жизнь оставаясь инвалидом, употребляя энтеральное питание.
В это же мгновение я чувствую, как Алекс обхватывает мою талию, и с такой же скоростью мы падаем на поверхность крыши. Солист оказывается на мне, мы дышим в унисон. Я смотрю на его испуганное лицо и начинаю истерически смеяться. Он откидывается и ложится рядом со мной. Господи, сейчас бы я лежала на земле, около меня бы была багровая лужа крови, затем бы началось дикое скопление людей, с одним и тем же вопросом: «Зачем она это сделала?». Обалденно. Но Алекс всего этого меня лишил. Во мне сейчас борются чувства благодарности и ненависти. Я слышу звук зажигалки, Алекс делает длинную затяжку, затем выдыхает. Черное звездное небо становится из-за дыма серым и блеклым.
– Тебя не учили с девушками делиться?
– На сегодня тебе уже хватит.
– Всего одна затяжка.
– Одна затяжка, одна таблетка. Тебе конкретно сносит крышу, когда ты употребляешь.
– И это мне говорит наркодилер.
Стейс Крамер « 50 дней до моего самоубийства»
2017-12-18 16:43:02
«Разъедемся, пора! — сказали, —
Безвестной вверимся судьбе».
И каждый конь, не чуя стали,
По воле путь избрал себе.
Что делаешь, Руслан несчастный,
Один в пустынной тишине?
Людмилу, свадьбы день ужасный,
Всё, мнится, видел ты во сне.
На брови медный шлем надвинув,
Из мощных рук узду покинув,
Ты шагом едешь меж полей,
И медленно в душе твоей
Надежда гибнет, гаснет вера.
Но вдруг пред витязем пещера;
В пещере свет. Он прямо к ней
Идёт под дремлющие своды,
Ровесники самой природы.
Вошёл с уныньем: что же зрит?
В пещере старец; ясный вид,
Спокойный взор, брада седая;
Лампада перед ним горит;
За древней книгой он сидит,
Её внимательно читая.
«Добро пожаловать, мой сын! —
Сказал с улыбкой он Руслану. —
Уж двадцать лет я здесь один
Во мраке старой жизни вяну;
Но наконец дождался дня,
Давно предвиденного мною.
Мы вместе сведены судьбою;
Садись и выслушай меня.
Руслан, лишился ты Людмилы;
Твой твёрдый дух теряет силы;
Но зла промчится быстрый миг:
На время рок тебя постиг.
С надеждой, верою весёлой
Иди на всё, не унывай;
Вперед! мечом и грудью смелой
Свой путь на полночь пробивай.
А. С. Пушкин «Руслан и Людмила»
2017-12-15 17:17:03
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идёт на бой!
Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной
Дитя, и муж, и старец пусть ведёт,
Чтоб я увидел в блеске силы дивной
Свободный край, свободный мой народ!
Тогда сказал бы я: мгновенье!
Прекрасно ты, продлись, постой!
И не смело б веков теченье
Следа, оставленного мной!
В предчувствии минуты дивной той
Я высший миг теперь вкушаю свой.
Фауст падает. Лемуры подхватывают его и кладут на землю.
Мефистофель
Нигде, ни в чем он счастьем не владел,
Влюблялся лишь в своё воображенье;
Последнее он удержать хотел,
Бедняк, пустое, жалкое мгновенье!
Но время-царь; пришёл последний миг.
Боровшийся так долго, пал старик.
Часы стоят!
Хор
Стоят! Остановились!
Упала стрелка их. Как мрак ночной,
Они молчат.
Мефистофель
Все кончено. Свершилось!
Хор
Прошло!
Мефистофель
Прошло? Вот глупый звук, пустой!
Зачем прошло? Что, собственно, случилось?
Прошло и не было - равны между собой!
Что предстоит всему творенью?
Всё, всё идет к уничтоженью!
Прошло... что это значит? Всё равно,
Как если б вовсе не было оно -
Вертелось лишь в глазах, как будто было!
Нет, вечное Ничто одно мне мило!
Иоганн Гёте «Фауст»
2017-11-23 19:40:14
Репортеры обменялись удивленными взглядами. Колле продолжил:
– Являлись ли мистер Лэнгдон и агент Невё добровольными участниками этого плана, не знаю, не могу сказать. Капитан Фаш редко делится подобной информацией с подчиненными, что, как мне кажется, вполне объяснимо. Единственное, о чем могу заявить твердо и со всей ответственностью: на данный момент капитан уже арестовал истинного подозреваемого. А мистер Лэнгдон и агент Невё невиновны.
Фаш обернулся к Арингаросе, на губах его играла еле заметная улыбка.
– Толковый все же малый этот Колле.
Прошло еще несколько секунд. Фаш провел рукой по голове, приглаживая и без того прилизанные волосы, затем взглянул на Арингаросу:
– Прежде чем вернуться в Париж, милорд, хотелось бы внести ясность в один вопрос. Речь идет о вашем несанкционированном перелете в Лондон. Чтобы изменить курс, вы подкупили пилота. Известно ли вам, что подобные действия подпадают под статью международного закона о перевозках?
– Просто я был в отчаянии, – прошептал Арингароса.
– Да, это понятно. То же самое подтвердил и пилот в беседе с моими людьми. – Фаш запустил руку в карман и достал толстое золотое кольцо с пурпурным аметистом.
У Арингаросы даже слезы на глаза навернулись, когда он принял кольцо от Фаша и надел на палец.
– Вы так добры ко мне! – Он взял Фаша за руку, слегка сжал ее в своей. – Спасибо вам.
Тот лишь отмахнулся и подошел к окну. Стоял и смотрел на раскинувшийся перед ним город, и мысли его были где-то далеко. Затем снова обернулся к епископу, в голосе его звучали нотки озабоченности:
– Скажите, милорд, куда вы потом отправитесь?
Примерно тот же вопрос задали Арингаросе, когда накануне ночью он покидал замок Гандольфо.
– Полагаю, мои пути столь же неисповедимы, как и ваши.
– Да уж, – буркнул в ответ Фаш. И после паузы добавил: – Думаю, скоро подам в отставку.
Арингароса улыбнулся:
Немного веры – и человек способен творить настоящие чудеса, капитан. Совсем немного веры…
Дэн Браун « Код да Винчи»
2017-11-09 09:25:31
Сидя в прохладной, зашторенной комнате, я наблюдал за его склоненной над черным блестящим инструментом лысиной. И внимал баховской мощной целеустремленности, бесконечным секвенциям. Он впервые играл при мне высокую классику, и я был потрясен, как при виде картин Боннара; хоть и по-иному, но не менее сильно. В нем вновь возобладало человеческое. Слушая, я понимал, что в этот миг ни в коем случае не хотел бы оказаться в другом месте, что переживаемое теперь оправдывает все, что я здесь вытерпел, ибо терпел я для того лишь, чтобы прийти и сегодня. Кончис, рассказывая, как прибыл в Бурани, упомянул о встрече с будущим, о точке поворота. Сейчас я чувствовал то же, что он тогда; новый виток самосознания, уверенность, что эти душа и тело с их достоинствами и пороками пребудут со мною всегда, и нет ни выхода, ни выбора. Слово «возможность», до сих пор означавшее честолюбивые притязания, раскрыло свой новый смысл. Вся моя путаная жизнь, весь эгоизм, ошибки и предательства могут-таки послужить опорой, могут-таки стать фундаментом, а не взрывчаткой — и именно потому, что иного выбора нет. Это нельзя было назвать духовным перерождением. Ведь принимая себя такими, каковы мы есть, мы лишаемся надежды стать теми, какими должны быть; и все же я, кажется, сделал серьезный шаг вперед — и вверх.
Джон Фаулз "Волхв"
2017-11-09 03:03:43
— Вы всего-навсего стараетесь быть непохожей на других женщин и весьма преуспели в этом. А я уже говорил вам, что это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других — и тебя предадут анафеме! Да уже одно то, что вы с таким успехом извлекаете прибыль из своей лесопилки, Скарлетт, является оскорблением для всех мужчин, не сумевших преуспеть. Запомните: место благовоспитанной женщины — в доме, и она ничего не должна знать о грубом мире дельцов. — Но если бы я сидела дома, у меня уже давно не осталось бы крыши над головой.
— Зато вы голодали бы гордо, как положено благородной даме.
— Чепуха! Посмотрите на миссис Мерриуэзер. Она торгует пирогами, кормит ими янки, что много хуже, чем иметь лесопилку, а миссис Элсинг шьет и держит постояльцев, а Фэнни расписывает фарфор, делает уродливейшие вещи, которые никому не нужны, но все их покупают, чтобы поддержать ее, а…
— Но вы упускаете из виду главное, моя кошечка. Эти дамы ведь не преуспели, а потому это не задевает легкоранимую гордость южных джентльменов, их родственников. Про них мужчины всегда могут сказать: «Бедные, милые дурочки, как они стараются! Ну ладно, сделаем вид, что они нам очень помогают». А кроме того, вышеупомянутые дамы не получают никакого удовольствия от своей работы. Они всем и каждому дают понять, что только и ждут, когда какой-нибудь мужчина избавит их от этого неженского бремени. Поэтому их все жалеют. А вы явно любите свою работу и явно не позволите никакому мужчине занять ваше место, вот почему никто не жалеет вас. И Атланта никогда вам этого не простит. Ведь так приятно жалеть людей.
— О господи, хоть бы вы иногда бывали серьезны.
— А вы когда-нибудь слышали восточную поговорку: «Собаки лают, а караван идет»? Так вот, пусть лают, Скарлетт. Боюсь, ничто не остановит ваш караван.
— Но почему они против того, чтобы я делала деньги?
— Нельзя иметь все, Скарлетт. Вы либо будете делать деньги неподобающим для дамы способом и всюду встречать холодный прием, либо будете бедны и благородны, зато приобретете кучу друзей. Вы свой выбор сделали.
— Бедствовать я не стану, — быстро проговорила она. — Но.., я сделала правильный выбор, да?
— Если вы предпочитаете деньги.
Маргарет Митчелл « Унесенные ветром. Том 2»
2017-11-02 20:51:31
— Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, — говорил Пьер, — что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
— Да, коли бы это так было! — сказал он. — Однако пойдем садиться, — прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
Лев Толстой «Война и мир»
2017-11-01 13:44:21
– Теперь мы пойдем вверх по реке, – сказал Грэнджер. – И помните одно: сами по себе мы ничего не значим. Не мы важны, а то, что мы храним в себе. Когда-нибудь оно пригодится людям. Но заметьте – даже в те давние времена, когда мы свободно держали книги в руках, мы не использовали всего, что они давали нам. Мы продолжали осквернять память мертвых, мы плевали на могилы тех, кто жил до нас. В ближайшую неделю, месяц, год мы всюду будем встречать одиноких людей. Множество одиноких людей. И когда они спросят нас, что мы делаем, мы ответим: мы вспоминаем. Да, мы память человечества, и поэтому мы в конце концов непременно победим. Когда-нибудь мы вспомним так много, что соорудим самый большой в истории экскаватор, выроем самую глубокую, какая когда-либо была, могилу и навеки похороним в ней войну. А теперь в путь. Прежде всего мы должны построить фабрику зеркал. И в ближайший год выдавать зеркала, зеркала, ничего, кроме зеркал, чтобы человечество могло хорошенько рассмотреть в них себя.
Они кончили завтракать и погасили костер. Вокруг них день разгорался все ярче, словно кто-то подкручивал фитиль в огромной лампе с розовым абажуром. Летевшие было птицы вернулись и снова щебетали в ветвях деревьев.
Монтэг двинулся в путь. Он шел на север. Оглянувшись, он увидел, что все идут за ним. Удивленный, он посторонился, чтобы пропустить Грэнджера вперед, но тот только посмотрел на него и молча кивнул. Монтэг пошел вперед. Он взглянул на реку, и на небо, и на ржавые рельсы в траве, убегающие туда, где были фермы и сеновалы, полные сена, и куда под покровом ночи приходили люди, покидавшие города. Когда-нибудь потом, через месяц или полгода, но не позже, чем через год, он опять пройдет, уже один, по этим местам и будет идти до тех пор, пока не нагонит тех, кто прошел здесь до него.
А сейчас им предстоит долгий путь: они будут идти все утро. До самого полудня. И если пока что они шли молча, то только оттого, что каждому было о чем подумать и что вспомнить. Позже, когда солнце взойдет высоко и согреет их своим теплом, они станут беседовать или, может быть, каждый просто расскажет то, что запомнил, чтобы удостовериться, чтобы знать наверняка, что все это цело в его памяти. Монтэг чувствовал, что и в нем пробуждаются и тихо оживают слова. Что скажет он, когда придет его черед? Что может он сказать такого в этот день, что хоть немного облегчит им путь? Всему свое время. Время разрушать и время строить. Время молчать и время говорить. Да, это так. Но что еще? Есть еще что-то, еще что-то, что надо сказать…
Рэй Бредбери «451 градус по Фаренгейту»
2017-10-26 16:15:19
«Моя любовь во мне, она никуда не исчезает, меняются только объекты. Не нужно к ним привязывать чувство, которое генерирую я сама. Они – всего лишь повод. Есть только я и божественная любовь. А мужчина всего лишь стоит против света, и мне только кажется, что сияние от него. Теперь его нет, а любовь все равно осталась, любовь – она вообще, она ни о ком».
Очень позитивно, я считаю. Задыхаюсь каждый раз на словах «его нет», но это постепенно пройдет. Так, быстро в лотос и продолжаем.
«Его присутствие не имеет особого значения, есть только я и моя любовь. Значит, ничего не изменилось. Личность моя не разрушена, жизнь продолжается».
На самом деле я пытаюсь собрать обрывки себя – так сплела наши жизни, что от моей одни ошметки остались, когда он изъял свою. Где мои интересы, мои амбиции, мои желания? Где Я? Никаких признаков, разве что ноги сейчас затекли у МЕНЯ.
«В моей жизни будут разные мужчины, и каждый из них вызовет новые оттенки любви, словно у цветка раскроется еще один лепесток, а когда уйдет, это новое останется со мной навсегда, и я стану ярче, восприимчивее, сильнее».
О да, к шестидесяти годам я буду неотразимо многогранна. Если кто-нибудь захочет на это смотреть.
«Спасибо, милый, за то, что ты был со мной. А сейчас я иду дальше».
Спасибо, милый, за то, что ты был со мной. А сейчас ты с этой своей девушкой, а я тут сижу одна в идиотской позе и пытаюсь найти у себя внутри что-нибудь живое, не имеющее к тебе отношения. В пустоте моего сердца должен, просто обязан зародиться какой-нибудь шарик, искра, точка опоры. Любая мелочь, за которую я попробую уцепиться.
«Любящий человек каждым днем своей жизни строит небесный Иерусалим, вечный, неразрушимый город, и ни одного камня нельзя забрать из этой постройки, – даже теперь, когда земная любовь закончена. Поэтому не бывает несчастной любви».
Ну ладно, уломала, чертяка языкатая, не бывает. А теперь высморкайся и иди кормить кота.
Марта Кетро «Горький шоколад. Книга утешений»
2017-10-25 11:21:49
— Это не поможет, — говорил мистер Бентли, попивая свой чай. — Как бы ты ни старалась оставаться прежней, ты все равно будешь только такой, какая ты сейчас, сегодня. Время гипнотизирует людей. В девять лет человеку кажется, что ему всегда было девять и всегда так и будет девять. В тридцать он уверен, что всю жизнь оставался на этой прекрасной грани зрелости. А когда ему минет семьдесят — ему всегда и навсегда семьдесят. Человек живет в настоящем, будь то молодое настоящее или старое настоящее; но иного он никогда не увидит и не узнает.
Это был один из немногих и очень дружеских споров в их мирной семейной жизни. Джон никогда не одобрял ее склонности собирать памятки о прошлом.
— Будь тем, что ты есть, поставь крест на том, чем ты была, — говорил он. — Старые билеты — обман. Беречь всякое старье — только пытаться обмануть себя.
Был бы он жив сегодня, что бы он сказал?
— Ты бережешь коконы, из которых уже вылетела бабочка, — сказал бы он. — Старые корсеты, в которые ты уже никогда не влезешь. Зачем же их беречь? Доказать, что ты была когда-то молода, невозможно. Фотографии? Нет, они лгут. Ведь ты уже не та, что на фотографиях.
— А письменные показания под присягой?
— Нет, дорогая, ведь ты не число, не чернила, не бумага. Ты — не эти сундуки с тряпьем и пылью. Ты — только та, что здесь сейчас, сегодня, сегодняшняя ты.
Миссис Бентли кивнула. Ей стало легче дышать.
— Да, я понимаю… Понимаю.
Трость с золотым набалдашником поблескивала в лунных бликах на ковре.
— Утром я со всем этим покончу, — сказала миссис Бентли, обращаясь к трости. — Отныне я буду только тем, что я есть сегодня. Да, решено, так и будет.
И она уснула.
Утро настало зеленое, солнечное, в дверь уже осторожно стучались обе девочки.
— У вас есть еще что-нибудь для нас, миссис Бентли? Еще какие-нибудь вещи той девочки?
Миссис Бентли повела их из прихожей в библиотеку.
— Возьми вот это. — И она протянула Джейн платье, в котором когда-то, в пятнадцать лет, играла дочь мандарина. — И это, и вот это. — Она отдала калейдоскоп и увеличительное стекло. — Берите все, что хотите, — говорила миссис Бентли. — Книги, коньки, куклы, все… Все это ваше.
Рэй Дуглас Брэдбери «Вино из одуванчиков»
2017-10-24 08:53:31