Телеграм канал я просто текст
Ссылки на тексты, которые нет времени читать, и мысли по этому поводу
[Меня зовут Александр Горбачев, я работаю редактором отдела специальных корреспондентов в «Медузе»; если что — @shurikgorbachev ]
Не делаю вп, не размещаю рекламу.
Поделиться с друзьями:
статистика поднять канал
О чём пишут в канале @thedailyprophet
Эррол Моррис — один из самых заслуженных американских документалистов последних 30 лет. Его «Тонкая синия линия» традиционно входит во все списки лучших документальных фильмов — благо сумела одновременно и изменить представление о том, как такие фильмы снимать, и спасти человеческую жизнь. Из других его произведений я смотрел «Мистера Смерть» — мощную историю про человека, который сначала зарабатывал тем, что проектировал электрические стулья для американских штатов, а потом превратился в отрицателя Холокоста.
И вот сейчас на все том же Netflix (удобно, но тревожно) вышел его мини-сериал «Wormwood», по-русски это будет «Полынь»; отсылка, разумеется, к Откровению Иоанна Богослова. Завязка следующая: в 1953 году ученый Фрэнк Олсон, работавший на американскую армию, поехал сначала на малопонятное выездное совещание в охотничьем домике, а потом — в командировку в Нью-Йорк, где то ли выпал, то ли выпрыгнул из окна отеля и умер. Семья была в полном шоке, особенно сын Олсона — девятилетний Эрик, строивший жизнь с отца; однако они приняли объяснения военных о том, что произошел некий несчастный случай.
В середине 70-х Сеймур Херш, один из самых влиятельных американских журналистов-расследователей (это он первым рассказал о бойне в Милай), публикует материал, из которого следует: Олсон не просто выпрыгнул из окна. ЦРУ, сотрудничавшее с минобороны, на которое работал ученый, проводило эксперименты с ЛСД — и Олсон стал их жертвой: покончил с собой из-за бэд трипа. Перед семьей Олсонов извиняются президент и директор ЦРУ, им выдают документы, проводятся слушания в конгрессе — но в показаниях и в бумагах есть подозрительные лакуны и несогласованности. И хотя семья упускает свой шанс подать на правительство США в суд, для Эрика Олсона выяснение причины смерти отца превращается в обсессию. Он продолжает штудировать источники, привлекать экспертов; в 90-х тело Олсона эксгумируют — и находят там следы удара по голове тупым предметом; и так далее, и так далее: по сути, в каждой серии Моррис показывает зрителю новую версию гибели ученого. Все более зловещую — выясняется, что тут замешаны и биологическое оружие, и война в Корее.
Показывает в прямом смысле: Моррис всегда был славен тем, как он обращается с документальной фактурой, и «Wormwood» — не исключение. История полутора недель, предшествовавших гибели Олсона в 1953 году, здесь восстановлена максимально подробно через игровые сцены-реконструкции — причем по мере появления новых подробностей эти реконструкции меняются или дополняются новыми обстоятельствами. Ну и вообще — все это очень красиво: Моррис множит кадры и звуковые дорожки; даже архивы он умудряется показывать с максимальным дизайнерским изяществом — на экране старого телевизора, стоящего у стены с красивыми обоями. При всем при этом главный герой «Wormwood» — все же не прошлое, а настоящее: это история не отца, но сына; сказ о том, как Эрик Олсон потерял собственную жизнь в чужой смерти. Кроме Олсона-младшего, здесь есть и другие спикеры (адвокаты, друзья семьи, в самом конце эффектно появляется и Херш, у которого, судя по всему, есть ключ к разгадке тайны, но рассказать о нем он не имеет права), но они — прежде всего фон для главной драмы; и заканчивается сериал тем, что драма эта, в сущности, не так уж зависит от ее финала. Жизнь Олсона-младшего все равно уже прожита — и даже если он-таки узнает, как погиб его отец, это мало что изменит.
В общем, все это любопытно, но: черт возьми, шесть серий по 45 минут там, где легко мог бы быть один хороший фильм на полтора-два часа. Примерно понятно, зачем это Netflix, и все равно раздражает.
https://www.netflix.com/title/80059446
2018-01-07 10:48:17
Последним посмотрел документальный фильм «Icarus» про Григория Родченкова и систему спортивного допинга в России (да и вообще в мире). Слава богу, тот случай, когда пересказывать ничего не надо: это одна из самых громких новостных историй последних лет, текстов на эту тему существует миллион, в том числе более глубоких и многогранных, чем фильм. Однако же именно с фильма все началось — причем совершенно произвольным образом: режиссер Брайан Фогель, малоудачливый творец и увлеченный велосипедист-любитель, вознамерился доказать, что антидопинговые системы не работают — и обратился за помощью к основателю первой американской антидопинговой лаборатории с просьбой помочь ему провести эксперимент и обмануть лаборатории. Тот сначала сказал: мол, давай, брат, ты на верном пути и я помогу; а потом поправился: нет, я не помогу, за репутацию стремно — но вот у меня есть знакомый в Москве, он поможет.
В этот момент — примерно на пятнадцатой минуте фильма — на экране по скайпу появляется Родченко топлесс, немедленно начинает разговаривать с Фогелем, как с лучшим другом, подсказывая методы допинговой программы, шутит, отбивается от собаки, которая норовит его трахнуть и между делом спрашивает: «А фильм про меня видел?». Речь, оказывается, идет о немецкой документалке, в которой пара российских атлетов рассказывают о допинговой программе под надзором Родченкова. Пока московский профессор тайком перевозит из Лос-Анджелеса в Москву мочу документалиста-велосипедиста, сюжет начинает раскручиваться так, что сносит головы.
Смотреть интереснее всего именно эту первую, легкомысленную часть — когда Фогель еще не понимает, во что вляпался, когда он еще осознает себя трюкачом, а не борцом. Про дальнейшее интересно думать. «Icarus» — интересный и показательный пример, когда герой катастрофически не влезает в отведенные ему рамки. Фогель явно пытается сделать фильм про одиночку, выходящего супротив тоталитарной машины: лейтмотив фильма — роман «1984», который Родченков начинает даже в какой-то момент читать вслух. Это, конечно, ужасно банально, даже пошло, и интересно, что автор этого не замечает, а вот герой, похоже, да — и нарочно подыгрывает своему американскому другу, решившему переформатировать веселый эксперимент в героический эпос.
Родченков — весельчак, трикстер, жулик, авантюрист — куда интереснее и многомернее, чем ретивый борец за правду, каким его хочет выставить Фогель: это следует и из известных нам фактов, не вошедших в фильм, да и из самого фильма. «Он оставил позади все: семью, дом, заработок», — гордо рассказывает Фогель на заседании одной из комиссий, куда он приходит вместо Родченкова по соображениям безопасности; ну да, только по-хорошему так и непонятно, почему Родченков не мог взять жену с собой или перевезти ее в Америку, когда уже стало понятно, что возвращаться он не собирается. Это мелочь — но из таких мелочей тут и складывается самое интересное, а не из широких мазков с понятными обвинениями. Интересно, что та самая разоблачительная статья в NYT вышла отчасти чтобы обезопасить Родченкова от похода к большому жюри, куда ему прислали повестку ФБР. Интересно рассматривать переписку с главой РУСАДА Никитой Камаевым накануне его странной смерти: видно, что они с Родченковым перезванивались и что один почему-то писал другому «ты не прав».
Ну и самое интересное — это, конечно, вопрос, а почему вообще Родченков согласился помочь какому-то рандомному американцу доказать, что с выявлением допинга в спорте все плохо. Фогель задает этот вопрос один раз — тому самому американцу, который связал его с Родченковым. Тот делает лицо и говорит: «Ну, чтобы ответить честно, придется сказать кое-что плохое про Григория». И не говорит. Так и «Icarus» в целом — не договаривает: не со зла, а скорее из-за стремления втиснуться в привычные нарративные схемы.
Впрочем, смотреть стоит все равно: это тот нечастый случай, когда документалистика способствует серьезным изменения в мире; вполне вероятно, что за это фильму дадут «Оскар».
https://www.netflix.com/title/80168079
2018-01-06 16:32:01
Ну и заканчивая подведение итогов: хороших текстов на русском в прошлом году тоже было полно — и это прекрасно. Вот десятка — а могла бы быть и двадцатка, на самом деле. Про многие из них я тут тоже писал, но отдельно ссылки давать не буду, поскольку все равно пересказы не подробные, да и вообще уж на русском-то текст точно можно прочитать самостоятельно.
https://meduza.io/feature/2018/01/06/rizhskiy-balzam-2017-luchshie-teksty-goda-na-russkom-yazyke-po-versii-meduzy
2018-01-06 10:08:26
Как и было обещано: 15 лучших нарративных журналистских текстов на английском языке за 2017 год. (На самом деле, даже больше: в нескольких пунктах упомянуты по нескольку текстов.)
Специально для читателей канала — дополнительные ссылки на более подробные рассказы о тех материалах, которые я успел тут обозреть.
— Из Сомердейла в Скарбимеж: лучший текст про Брекзит и кризис Евросоюза.
— Полезная деревня: лучший текст про европейский миграционный кризис и его влияние на Германию.
— Работают ли открытые браки?: аналитический материал NYT. Ответ: и да, и нет, но читать стоит в любом случае.
— Два текста о неисповедимых механизмах памяти: в New Yorker и в Esquire.
— Проклятие изумруда Байя: самый захватывающий авантюрный текст года.
— Анархисты против Исламского государства: корреспондент Rolling Stone едет к курдам наблюдать, как западные волонтеры помогают строить социалистическую утопию.
— Королевы эпохи укурки: как модели торгуют травой в Нью-Йорке, самый смешной текст года.
—Кораблекрушение: наше любимое издание The Atavist Magazine о научном подходе к кладоискательству.
Ну и, соответственно, в список попали несколько текстов, которые здесь я осветить просто не успел. Самые важные среди них, пожалуй, — про рабыню-филиппинку (это просто самый читаемый журналистский текст мира в 2017 году) и исследование про то, почему влюбленные друг в друга люди изменяют друг другу.
Еще раз с новым годом. В последние месяцы я подзапустил канал, а как только сюда пишу — пару десятков человек сразу отписывается. Впрочем, вас все равно так много, что совсем бросать это дело стыдно, — большое спасибо; буду стараться писать чаще и не только в целях саморекламы.
2018-01-05 20:40:50
Прогрессивные люди в Кремниевой долине стремятся быть прогрессивными во всем. Например, в личной жизни. В роскошных особняках и на потайных пляжах регулярно устраиваются богатые секс-вечеринки — с групповым совокуплением, произвольными связями, а также большим количеством алкоголя и наркотиков. Организуют их мужчины, но женщин там, как правило, вдвое больше; мужчин пускают по звучности должности и размеру кошельков, женщин — по привлекательности, и вообще необязательно из мира технологических компаний. Все приходят туда по своей воле, как правило, понимая, что будет происходить. Никто ничего не скрывает — хоть о вечеринках и не говорят вслух, а приглашения распространяют в закрытых группах и в снэпчате, участники этого совершенно не стесняются, а на сами мероприятия люди зачастую приходят парами, с женами или вместе с подругами: открытые отношения в Долине — новая норма.
Мужчины-энтузиасты такого рода вечеринок считают, что таким образом они, как водится, меняют мир — ну или, по крайней мере, исследуют виды свободы не только с помощью своих продуктов, но и с помощью своих тел. Женщины, которые в этом участвуют, иногда смотрят на все происходящее более скептически — отмечая, что айти-миллионеры, как правило, в детстве были задротами, не избалованными женским вниманием, и теперь отыгрываются за подростковый возраст.
Смешная и борзая история, в принципе, — но Эмили Чанг, авторка материала в Vanity Fair и книжки «Бротопия», окружает ее таким контекстом, что начинаешь скрипеть зубами. «Темная сторона Кремниевой долины» — гласит подзаголовок. В тексте вслед за описаниями разнузданных нравов антрпренеров немедленно начинают появляться догматические сентенции про то, что все происходящее усугубляет мужскую доминацию в индустрии; неизбежно вылезает какая-то профессорка, по рассказам журналистки ставящая диагноз, что все это омерзительная эксплуатация женщин. Следуют долгие рассуждения про то, что, дескать, все богатеи-стратаперы горазды рассуждать про женщин, которые стремятся на них нажиться, но вообще-то этих женщин никто не видел, а рассуждения-то вот они (так себе рассуждения, но в наличии женщин все же, по-моему, сомневаться не приходится). Ну и так далее. В общем, вместо бодрого гонзо с необходимым психосоциальным бэкграундом — нотация про секс.
Удивительно, конечно, во-первых, вот это врожденное американское пуританство: в материале разве что буквально не проговаривается, что если люди трахаются направо и налево и едят наркотики, значит, тут что-то аморальное. А во-вторых, диктат дискурса: понятно, что в январе 2018 года трудно вообразить себе такой материал как то самое бодрое гонзо; пост-вайнштейновский мир диктует определенную оптику восприятия секса — и в данном случае кажется, что диктует во многом зря.
https://www.vanityfair.com/news/2018/01/brotopia-silicon-valley-secretive-orgiastic-inner-sanctum
2018-01-05 19:48:50
С новым годом. Скоро на той же «Медузе» выйдут традиционные списки лучших нарративных материалов за прошлый год на русском и английском языках — там, кстати, будут и те, что я сюда так и не положил из-за лени и нехватки времени.
А пока — вот первый обстоятельный пересказ 2018 года: большой и мощный текст в «Нью-Йоркере» про то, что происходит в Голливуде после всех сексуальных разоблачений. Текст, что немаловажно, довольно сбалансированный — понятно, что авторка скорее поддерживает женщин и всю движуху против домогательств, но при этом здесь представлены и люди, которые подозревают, что может иметь место некоторый перебор с реакцией, и люди, которые теперь живут в постоянном страхе. Отдельно интересно, что одна из активисток называет свои методы «феминизм катастроф» по аналогии с капитализмом катастроф, обозначенным Наоми Кляйн; при этом у Кляйн это, конечно, крайне негативное понятие, а тут — как будто бы позитивное.
Вообще, это все ужасно интересно просто потому, что буквально на наших глазах меняются правила поведения, принятые в определенном социальном кругу. Причем благодаря журналистике. Ну или из-за — тут уж кто как оценивает происходящее.
https://meduza.io/feature/2018/01/02/muzhchiny-zhivut-kak-evrei-v-germanii
2018-01-02 13:03:01
И еще про музыку: написал для «Медузы» про двойной альбом рэпера Скриптонита.
Русский рэп давно научился воплощать в большое искусство жизнь среднего класса (см. «Касту» или тот же «Каспийский груз»), но люди, живущие за чертой бедности, — которых только в России больше 20 миллионов, — оставались для него почти невидимыми. Скриптонит, поэт города Павлодара и родного поселка Ленинский (альбом явно неслучайно вышел в день независимости Казахстана), дает им голос: в «Улице 36» есть множество моментов из тех, что не сыграть и не сочинить. В первую очередь это «Сливочное масло» и «Положение» — поразительно тонкое высказывание о кредитном рабстве, — но так или иначе эта тема определяет все песни и по-новому подсвечивает традиционные хип-хоп-мотивы: скажем, бандитизм тут оказывается не столько мерилом крутизны, сколько способом избежать прозябания; а все те же слава, секс и прочие искушения звездной жизни влекут за собой не только переутомление, но и стыд. В каком-то смысле это еще и ответ на все вопросы про политику: Скриптонит поет и читает за людей, занятых прежде всего выживанием; за общество, которому не до того, чтобы быть гражданским; и за себя, который не может и не хочет их забывать.
https://meduza.io/feature/2017/12/23/nelyubov-i-bednost
2017-12-24 13:35:58
Этот канал, конечно, прискорбно просел в последние несколько месяцев. К счастью, есть традиции, которые приятно блюсти. Одна из них такова: в последние несколько лет я делаю плейлист своих любимых песен уходящего года и делюсь ими со всеми желающими (своего рода наследие моих опытов в музыкальной журналистике, к которым я, впрочем, в этом году вернулся даже как-то слишком активно). Этот час настал.
83 классных песни, выпущенных в 2017 году в самых разных жанрах и на разных языках.
Прямая ссылка: первая | вторая (архив на 800 мб)
Торрент-файл
Плейлист в Apple Music (неполный — но почти все в каталоге нашлось)
До кучи: список моих любимых альбомов 2017 года.
2017-12-24 13:05:01
С десятилетним опозданием на русском языке вышла книга Йохена Хелльбеке Revolution on my mind. Это одна из самых важных работ, посвященная "советскому субъекту", без ссылок на которую уже много лет не ведется никакой серьезный разговор о сталинизме и сталинском терроре. Она провокативна и неудобна. Работая с дневниками представителей первого советского поколения, Хелльбек показывает, как самые разные люди - писатели, инженеры, бывшие крестьяне используют язык власти, чтобы осмыслить себя и вписать себя в советский проект. Такой взгляд нарушает сложившиеся представления о том, что советские люди были пассивными потребителями советской идеологии (жертвами давления сверху или рациональными приспособленцами) и показывает "продуктивную" роль идеологии. Хелльбек показывает, что сталинская идеолгия работает потому, что самые разные люди пытаюсь осовить ее, творчески интерпретировать и говорить о самых важных вещах и о самих себе, используя новый язык. После выхода этой книги, началась очень бурная научная дискуссия. Многие ее положение критиковались и критиковались обоснованно. Я и сам во многом с ней не согласен. Мне кажется, что Хелльбек не всегда замечает, как в дневниках, которые он анализирует "советские" голоса переплетаются с голосами "несоветскими". Так, в частности, Александр Афиногенов (он тоже герой книги Хелльбека), осмысляя террор, помимо советских языковых практик одновременно пользуется и языком классической русской литературы (Толстого и Достоевского) и христианской образностью. В результате у него получается такой сложно устроенный сплав проиворечащих друг другу "голосов", что он не вписывается ни в какие заданные идеологические рамки. В итоге такой бриколлаж "голосов" подрывает ядро советской идеологии - ее претензию на монополию. Одного советского языка оказывается недостаточно для того, чтобы описать весь опыт даже самого лояльного коммуниста. Дискуссия о книге Хелльбека еще не закончена (а где-то даже не началась), но очевидно, что это совершенно обязательное чтение. http://www.nlobooks.ru/node/8827
2017-12-20 18:44:35
Посмотрел на прошлой неделе нашумевший фильм Беаты Бубенец «Полет пули» — 80 минут из жизни добровольческого украинского батальона «Айдар» во время войны на Донбассе в августе 2014 года без единой монтажной склейки. С одной стороны, кино, конечно, мощное, особенно первые 20 минут — там, как известно, какого-то мужчину по пустяковому совершенно поводу обвиняют в сепаратизме (он просто заступается за другого мужчину, который, в свою очередь, мягко возражает против видеосъемки), везут на подвал и жестко допрашивают, тыкая в голову автоматом. В итоге отпускают — но только после того, как тот наговаривает себе на еще более жесткую расправу в ЛНР (где он на тот момент с семьей живет).
С другой, все последующее довольно монотонным образом снимает образовавшееся напряжение: сначала какой-то боец полчаса разговаривает по телефону с девушкой на смеси русского, украинского и матерного (кажется, смысл в том, что ему не нравится, что она не ответила на его звонок); потом режиссер болтается по территории базы «Айдара» — она же сельская школа — и общается с бойцами. Некоторые пытаются с ней кокетничать, один говорит: «Пойдем сейчас на подвал любовь делать»; в руках у него все тот же «Калашников». Заканчивается фильм более-менее ничем, но оставляет много вопросов — в том числе, разумеется, по поводу авторской этики. Все это бурно обсуждалось в фейсбуке на прошлой неделе, но мне было интересно понять, что по этому поводу думает авторка — в конце концов, этика документалиста совершенно не обязана быть равной этике журналиста (хотя, наверное, подвергать людей опасности не очень хорошо в любой системе координат).
В общем, я и попытался понять, что она думает по этому поводу.
https://meduza.io/feature/2017/12/18/kulminatsiey-moglo-by-byt-ubiystvo-no-ego-ne-sluchilos?utm_source=telegram&utm_medium=live&utm_campaign=live
2017-12-18 10:03:44